Пэлем Вудхауз - Дживс и неумолимый рок [Секретарь министра]
— Сегодня днем, сэр, между нами состоялась непринужденная беседа. Юный джентльмен, как мне стало известно, читает роман под названием «Остров сокровищ» и весьма впечатлен образом некоего капитана Флинта. Полагаю, в настоящее время он примеряет на себя модель поведения, характерную для упомянутого капитана.
— Боже праведный! Насколько я помню «Остров сокровищ», этот Флинт только и делает, что машет налево-направо абордажной саблей! Уж не хочешь ли ты сказать, что Томас собирается дать мистеру Филмеру по башке абордажной саблей?
— Возможно, он не располагает абордажной саблей, сэр.
— Ну хорошо — еще чем-нибудь!
— Нам остается только ждать, сэр. Галстук, осмелюсь заметить, желательно затянуть еще немного. Следует добиваться совершенного подобия с бабочкой. Если позволите, сэр -…
— Что значит галстук в такой момент, Дживс? Разве ты не понимаешь: семейное счастье мистера Литтла висит на волоске!
— Не бывает таких моментов, сэр, когда бы галстук ничего не значил.
Я понял, что нанЈс ему обиду, но не стал заглаживать вину. Я был… как же это называется? Погружен в мучительные размышления. Глубоко погружЈн. Можно сказать — снедаем заботами.
Я все еще был снедаем заботами, когда на следующий день, в полвторого, начались теннисные игрища.
Это был знойный, душный день, когда гром гремит чуть ли не над самым ухом. Сам воздух, казалось мне, был наэлектризован опасностью.
— Бинго, — сказал я, когда мы протискивались на корт, чтобы внести свою лепту в первые парные игры, — как ты думаешь, что сейчас поделывает юный Том — когда властное око более не довлеет над ним?
— Да? — отсутствующе спросил Бинго, взмахнул ракеткой и по-лошадиному всхрапнул. На лице его уже проступал характерный теннисный налет (со стеклянным взглядом и проч).
— Что-то я его не вижу, — сказал я.
— Что-то ты что?
— Его не вижу.
— Кого?
— Твоего подопечного.
— А что с ним?
Я оставил его в покое.
В этот чЈрный миг меня утешало лишь то, что достопочтенный Э.Б. уселся среди зрителей, и его заклинило между особами женского пола, вооружЈнными солнечными зонтиками. Если рассуждать с позиций здравого смысла, даже столь закосневшее во грехе дитя, как юный Томас, не рискнет осуществить акт насилия над человеком, закрепившемся в такой стратегически сильной позиции. Несколько успокоившись, я отдался во власть игры и уже с изрядной энергией продвигался к победе над местным викарием, но тут загромыхал г ром, хлынуло как из ведра, и мы паническим галопом понеслись к дому. Все уже собрались в гостиной за чаем, и тут тетя Агата, выглядывая из-за сэндвича с огурцом, вдруг спросила: «Кто-нибудь видел мистера Филмера?»
Не много столь тяжких ударов довелось мне испытать. Всецело увлеченный быстрыми подачами мяча, без труда проносившегося над сеткой и служителем Божьим (который, кстати сказать, мало что мог противопоставить моему кручЈному от средней линии), я, как это бывает, воспарил на время в иные миры — а сейчас с грохотом вернулся на землю. Ломтик кекса выскользнул из онемевших пальцев и упал на пол, где с ним люто расправился Роберт, спаниель тетушки Агаты.
И вновь я ощутил прикосновение неумолимого рока. Филмер, хочу вам заметить, отнюдь не из тех, кого можно запросто отвлечь от чайного столика. Этот энергичный прихлебатель и беззастенчивый энтузиаст пятичасовых чаепитий, всегда готовый урвать пару чашек чая и добрую порцию горячих оладий с маслом — до сегодняшнего дня он всегда приходил к кормушке в числе лидеров забега. Можно не сомневаться: отвлечь Достопочтенного Э. Б. от фуражировки могли исключительно происки врагов.
— Должно быть, он укрылся от дождя где-нибудь в парке, — сказала тетя Агата. — Берти, пойди отыщи мистера Филмера. И захвати для него дождевик.
— Момент! — с готовностью отозвался я, всем сердцем стремясь отыскать Достопочтенного (желательно, чтобы не одно только тело).
Я надел дождевик, сунул еще один подмышку и отправился на разведку. Уже в передней я очень своевременно наткнулся на Дживса.
— Дживс, я опасаюсь худшего. Мистер Филмер пропал.
— Да, сэр.
— Но я найду его — пусть даже придется обшарить весь парк!
— Позвольте сэкономить вам время, сэр. Мистер Филмер находится на острове в центре озера.
— В такой дождь? Почему этот чурбан не плывет назад?
— У него нет лодки, сэр.
— Как же он тогда забрался на остров?
— На лодке, сэр. Но юный джентльмен приплыл следом и отвязал ее. Он сообщил мне обо всем в подробностях минуту назад, сэр. Оказывается, капитан Флинт имел обыкновение высаживать людей на необитаемых островах, и мастер Томас решил последовать его примеру.
— Боже милостивый! Ведь бедолага Филмер промокнет до нитки!
— Именно так, сэр. Мастер Томас затронул этот аспект.
Настало время действовать.
— Идем, Дживс!
— Очень хорошо, сэр.
Я устремился к лодочному сараю.
Спенсер Грегсон, муж тетушки Агаты, играет на бирже; недавно он сорвал на суматрском каучуке ошеломляющий куш, а тетушка Агата с ничуть не меньшим размахом вбухала его в загородное имение. Мили и мили этого самого «перемежающегося ландшафта», деревья, щедро укомплектованные голубями и прочей дичью, курлыкающей на разные голоса; сады, нашпигованные розовыми кустами; всякие там конюшни, хозяйственные строения, дома арендаторов с земельными участками — одним словом, весьма изрядный tout ensemble. Но гво здем программы, конечно, было озеро.
Итак: озеро, размером в несколько акров, лежит к востоку от дома, за розовым садом. Посреди озера находится остров, посреди острова — сооружение под названием «Октагон», а посреди его крыши стоит достопочтенный Э. Б. Филмер, изображая фонтан на городской площади.
Налегая на весла посредством меня и управляя румпелем с помощью Дживса, мы подошли ближе. Сначала мы услышали крики, понемногу переходящие (если я ничего не путаю) в crescendo, потом в пределы видимости попал и сам Достоп. Э. Б. Казалось, он угнездился где-то на верхушках кустов. Я еще подумал, что даже министр Кабинета Его Величества мог бы сообразить укрыться под деревьями, а не торчать в такой ливень на открытом месте.
— Чуть правее, Дживс.
— Очень хорошо, сэр.
Я аккуратно пристал к берегу.
— Подожди меня здесь.
— Очень хорошо, сэр. Кстати сказать, сэр, — сегодня утром главный садовник сообщил мне, что недавно на этом острове свил гнездо один лебедь…
— Сейчас не время судачить на естественнонаучные темы, Дживс, — оборвал я — может быть, чересчур сурово, поскольку дождь припустил еще сильней, и многострадальные вустеровские штанины уже изрядно пропитались влагой.
— Очень хорошо, сэр.
Я двинулся вперед.
Идти было скользко — за первые же пару ярдов мои патентованные теннисные туфли «МЈртвая хватка» упали в цене на восемь шиллингов одиннадцать пенсов, — но я упорно двигался вперед, и наконец прорвался через кусты и вышел на проплешину перед этим самым Октагоном.
Я слышал, его соорудили на скорую руку еще в прошлом столетии. Тогдашний владелец усадьбы хотел, чтобы его дедушка мог в свое удовольствие упражняться на скрипке вне пределов слышимости обитателей дома. Зная кое-что о скрипачах, могу вообразить, что за жуткие звуки здесь в свое время раздавались; впрочем, и они вряд ли шли в сравнение с теми, что сейчас звучали с крыши. Достопочтенный, не отследив приближения спасательной партии, явно стремился донести свой голос через бескрайние водные просторы до м атерика — и хочу заметить, что попытки эти были не лишены шансов на успех. У него был такой визгливый кошачий тенор, что я серьезно опасался за свои барабанные перепонки.
Я подумал, что пока он не натрудил голосовые связки, было бы неплохо вклиниться с радостной вестью о том, что помощь близка.
— Эй! — крикнул я, дождавшись паузы.
Э.Б. вывесил голову за край крыши.
— Эй! — завопил он, вращая головой во все стороны — кроме нужной, естественно.
— Э-эй!
— Э-эй!
— Э-э-эй!
— Ох, — сказал он, заметив, наконец, меня.
— Ясное дело, — ответил я, как бы подводя итог беседе.
Боюсь, к этому моменту наш диалог еще нельзя было назвать осмысленным, хотя в дальнейшем, возможно, мы и договорились бы до чего-нибудь стоящего. Но когда я уже почти вспомнил подходящие слова, раздалось зловещее шипение, из кустов слева вдруг выскочило нечто крупное, белое и резвое — и я, соображая быстрей, чем когда-либо, взмыл как вспугнутый фазан и, влекомый любовью к жизни, полез на стену.
Что-то шлепнуло о стену дюймом ниже правой лодыжки, окончательно утвердив меня в правильности моего поступка. Тот парень, что сквозь альпийские снега и льды волок хоругвь с дурацким девизом «Все выше!» — вот кто был Бертраму примером для подражания.
— Берегитесь! — вскрикнул г-н министр.
Именно этим я, собственно, и занимался.
